На площади Революции появился новый голодающий. Надменно прошел он мимо группы студентов, голодающих в поддержку рыноч­ной экономики; бросил презрительный взгляд на горстку старых боль­шевиков, голодающих в знак протеста против частной собственнос­ти; ухмыльнулся, взглянув на лозунг "Москалі, геть зУкраїни!" в из­можденных руках руховца; фыркнул, прочитав плакат, который по­весил себе на шею бородатый сподвижник "Памяти": "Не позволим растащить матушку-Русь!".

      Голодающие засуетились, повскакивали с раскладушек.

      -   Парень, иди к нам! По всему видно, что ты наш. Мы требуем распустить КПСС.

      -  Подумаешь, тоже мне, радикалы! -встрял субъект с перекошен­ным лицом. - Мы вот решили не прекращать голодовку, пока не про­изойдет всеобщий суд над всеми членами КПСС.

      - Иди к нам - мы голодаем в пользу голодающих Нагорного Ка­рабаха. Мы самые гуманные голодающие.

      -  Да врут они, не слушай их, парень! - подскочила к нему длинно­ногая девица. - Самые гуманные мы - мы голодаем, чтобы привлечь внимание общества к жертвам СПИДа.

      Сквозь толпу агитаторов самых прогрессивных и гуманных дви­жений голодания протиснулся мужчина в фуражке офицера царской армии.

      -   Да плюнь ты на них, - зашептал он в ухо неофиту. - Пойдем голодать с нами. У нас по вечерам по 100 грамм водки наливают, а по ночам в палатке преф расписываем. - От агитатора здорово несло зельем.

      - Но вы же голодаете?

      - Голодаем. В знак протеста против разгона Учредительного со­брания большевиками. А кто сказал, что при голодании выпивать нельзя? Мы только по грамулечке. А есть ни-ни. Только соленый огур­чик после 100 грамм. Но то закуска - святое дело. А эти все шарлата­ны. Большевики по ночам под раскладушками сало жрут. Разведка донесла.

      Но новичок не соблазнился ни одной из полнтико-голодающих программ. Он устало опустился на пустую скамейку и прикрыл глаза - видно, голодал уже не первые сутки.

      - Но позвольте! Во имя чего же вы голодаете? - обиженно спросил его представитель отвергнутых "рыночников".

      - Я голодаю в знак протеста против Мироздания, - невозмутимо ответил странный субъект и развернул лист ватмана, на одной сто­роне которого было написано крупным корявым почерком: "Долой Мироздание!", - а на другой - "Протестую против Вселенной". "До­лой Мироз..." начерталось алой гуашью, а все остальное пришлось изобразить предательской желтой - видать, не хватило самой революционной краски.

      Голодающие радикалы и консерваторы заволновались. Такие ло­зунги не укладывались ни в одну из программ.

      - Это уж слишком! - воскликнул сторонник Карабаха.

      - Это экстремизм! - поддержала его голодающая в пользу жертв СПИДа.

      - Конечно, большевики много чего натворили, но причем здесь Вселенная?

      Вокруг борца с Мирозданием собиралась толпа любопытных из неголодающих граждан.

      - Вот это да, вот это я понимаю! - с восхищением оглядывал пуб­лику здоровый мужик со свертком в руках. - Всех перещеголял! Надо на телевидение о нем сообщить.

      - Да нечего сообщать, просто в книгу Гиннеса хочет чудак по­пасть, - подпускали яду недоверчивые скептики.

       - "Скорую", "скорую" надо вызвать, - суетился вокруг титана голодовки невзрачный гражданин с бородавкой на щеке. - Сумас­шедший ведь, явный сумасшедший. - Он заглядывал всем в глаза, уго­варивал скрутить психа и казался чем-то лично обеспокоенным, слов­но был уполномоченным по Мирозданию.

      - Да чего ты переживаешь, - недовольно рявкнул на него мужик со свертком, - тебе что, больше всех надо, что ли?

      - А вдруг помрет? Вдруг уморит себя до смерти? - вскинулся бо­родавчатый.

      - Не умрет, - уверенно язвили скептики, - в книгу рекордов попа­дет и начнет хряцать.

      - А чем, собственно, вас не устраивает Мироздание? - обратился к подвижнику интеллигент в очках.

      - Может, тебя кто обидел, сынок? - сочувствующе заглядывала ему в глаза пожилая женщина.                                                         

      Мужчина средних лет с кожаной папкой под мышкой наклонился к парню и доверительно сказал:

      -Квартирный вопрос мучает, да? Подходи завтра в райисполком, в 12 кабинет - решим твой вопрос.

      Сердобольные граждане наперебой предлагали свои услуги для спасения Мироздания.

      -Давай я им всем рожи понабиваю! - азартно тряс парня за плечо двухметровый атлет в спортивном костюме.

      -Я так восхищаюсь вашим мужеством, вашей решимостью, - ще­бетала размалеванная блондинка в мини-юбке. - Я всегда мечтала иметь именно такого друга. Можно я вас поцелую?

      Но голодающий уклонился и от поцелуя, и от доброхотов с кожа­ными папками и стальными бицепсами.

      -  Нет, нет, - повторял он, досадливо морщась, - мне ничего не нужно. Меня не устраивает все Мироздание в целом. Я считаю, что оно должно быть уничтожено.

      - Да ты просто псих! - крикнул обладатель бородавки.

      Наконец-то парня задело.

-Да что вы держитесь за это дерьмо!  -  воскликнул он, вскочив на скамейку. - Что вы носитесь с вашими ничтожными радостями и еще более ничтожными заботами! "Ах, моя Таня замуж вышла!» - пере­кривил он воображаемую собеседницу. - "Ах, мой Сережа женился!" - "А моя родила!" - "А мой защитился!" Но погодите немного: Таня с Сережей разведутся, родившийся умрет, кандидат наук язву зара­ботает, спортсмен - грыжу, депутат - тюрьму! Что вы носитесь со своим Мирозданием? И не рассказывайте мне о травке, о листочках, о солнышке - разве не знаете, что и Солнце погаснет! Разве не видите, что все, все гнило?! Эти болваны требуют кто рынка, кто репрессий - да в этом ли дело? Все прогнило, везде зло!

      Люди зашумели, заволновались.

      - Нет, так нельзя! - качала головой женщина, прижимавшая к гру­ди ребенка.

      - Конечно, в мире еще много несовершенства, - толковала блон­динка, - но в конце концов жизнь все-таки движется к лучшему. Вот и перестройка тоже у нас - демократию нам дала...

      - Может, он и прав, но мы-то причем? - недоуменно разводил ру­ками толстяк с папкой.

      - И что мы можем сделать? - в тон ему отвечал бородатый в оч­ках.

      - ...А вот у меня знакомые двадцать лет как поженились, и живут душа в душу, и разводиться никто не думает.

      - ...А я докторскую защищаю.

      - ...А у нас сосед топором жену убил.

      - ...Она родила, а у ребенка врожденная гемофилия.

      Нашлись и единомышленники. Пожилой мужчина с пустой авось­кой собрал вокруг себя человек пять:

      -  Правильно он говорит! Молодец! Уважаю! Весь этот мир - сплошная куча дерьма. Сколько больных, сколько калек, сколько нищих! Каждый хочет себе кусок пожирнее, друг у друга вырываем, тьфу!..Всегда это будет! И все делают вид, что не понимают. И все глаза прячут! Делают вид, что их это не касается. Что какая-то дерь­мовая гласность сделает людей счастливыми. А вот он молодец - не сдрейфил! Голодай, голодай, сынок! А умрешь, так другие придут, тебя сменят. Я сам после тебя приду - пропади все пропадом!

      - Что вы такое говорите? - испугался радетель за Мироздание. - Ведь он псих, явный псих - ему ''скорую" надо. Ну я.вас умоляю, то­варищи, давайте его препроводим, а? - бегал он от одной группы к другой, хватая всех за руки и заглядывая в глаза. Бородавка его ста­ла красно-сизой. - А то ведь вдруг умрет, а? Вдруг уморит себя голо­дом?

      - Это его право. У нас демократия, - ответил работник райиспол­кома, деликатно освобождая обшлаг пиджака.